2016-12-03 17:59:00
вариант
Оригинал взят у svetlana_panina в Будет все, как ты захочешь?
Один из важнейшихя этапов созревания человеческой личности начинается примерно в два-три года и выглядит со стороны ужасно. Если это чужой ребенок, изо всех сил сдерживаешь себя от того, чтобы предложить его измученным родителям контакты хорошего дрессировщика. А если чадо свое собственное, то в этот период ад представляется местом, где безжалостные трехлетки вскрывают черепа родителям своим бесконечно пронзительным визгом.
вариант
Оригинал взят у svetlana_panina в Будет все, как ты захочешь?
Один из важнейшихя этапов созревания человеческой личности начинается примерно в два-три года и выглядит со стороны ужасно. Если это чужой ребенок, изо всех сил сдерживаешь себя от того, чтобы предложить его измученным родителям контакты хорошего дрессировщика. А если чадо свое собственное, то в этот период ад представляется местом, где безжалостные трехлетки вскрывают черепа родителям своим бесконечно пронзительным визгом.
Понятно, почему в популярной литературе этот этап описывают исключительно с негативной стороны и называют его "кризис трех лет". Мы узнаем, что в три года нам всем был свойственен "негативизм, упрямство, строптивость, своеволие, протест, обесценивание, деспотизм". Все эти эпитеты кочуют из одной статьи в другую, являясь, скорее отражением беспомощности и неготовности к встрече со взрослеющей личностью взрослых, чем какой-то особой "испорченностью" трехлеток.
Ребенок в возрасте около трех лет в норме начинает раскрывать весь накопленный потенциал опыта предыдущего существования. Во-первых, он начинает осознавать свою отдельность от ухаживающего взрослого. Вот мама - она отдельно. К ней можно приблизиться, от нее можно отдалиться. Если от нее отвернуться, она не исчезает, а продолжает существовать. Если заснуть и проснуться - она тоже никуда не девается. Очевидно это потому, что она отдельный человек. Вот папа - он не похож на маму, он по-другому пахнет, говорит, взаимодействует. Есть другие взрослые. И есть я. Я другой. Я - не они. Я чем-то похож на них, но я - не они. И это немного страшно. Потому что пункт номер два - ребенок начинает осознавать и сравнивать понятия "далеко-близко", "большой-маленький". И если раньше ребенок был "частью чего-то большого", то теперь он - отдельный. И он маленький. А взрослый - большой. И очень важный момент: с точки зрения ребенка, большой взрослый может делать все, что захочет. И вот ведь беда - оказывается, что желания ребенка и желания взрослого не всегда совпадают! Если раньше малыш не сомневался, что когда он хочет есть, мама, несомненно, как раз в этот момент почему-то хочет его покормить, то теперь выясняется, что когда ребенок хочет в туалет, вовсе не обязательно все домочадцы должны дружно в рядочек расположиться на горшках рядом с ним. Ребенок начинает осознавать, что у него есть собственные желания, отличные от желаний родителей. И это опять пугает. Потому что взрослые на его глазах свои желания озвучивают и осуществляют самостоятельно. А он, ребенок, пока зависит от больших людей, которые располагают возможностями, недоступными маленькому человеку.
Самое яркое приобретение трехлетнего возраста - это речь. С одной стороны, ребенок овладевает инструментом для озвучивания своих желаний. С другой, его эмоциональность и возбудимость пока еще слишком явно превалирует над логикой и возможностями самоподдержки. Если трехлетка чего-то захотел, то он хочет это прямо сейчас. И хочет он этого всем своим существом, что часто выражается в двигательном беспокойстве, высоком голосе, слезах или криках. И вот эти крики и слезы родители (да и педагоги-психологи, что уж там) видят в первую очередь, когда описывают "кризис трех лет". И большинство рекомендаций выглядят скорее как краткий курс выживания с трехлеткой. Это вполне годные рекомендации и вы прочтете их и без меня. Я себе поставила другую задачу. Показать механизм развития личности и факторы взаимодействия со взрослыми, которые во взрослом возрасте приведут либо к импульсивности и деспотизму, либо инициативе и самоподдержке, либо к пассивности и стыду.
Итак, с точки зрения выживания трехлетка уже намного лучше приспособлен к окружающей среде, чем тот сладкий младенец, которым он был раньше. С точки зрения родителей, младенец портится и после двух лет становится куда менее удобным. Вот было бы здорово, если бы он научился говорить, но при этом говорил только то, что от него ожидают. И, научившись ходить, ходил бы только туда, куда ему разрешено. Но нет. Поскольку эволюционно человеку отмерено очень длинное детство, такое, чтобы мозг успел развиться не только для решения рутинных задач, но и приобрел возможности для творчества, ребенок должен решить почти непосильную задачу. Он должен одновременно стать автономным, то есть осознающим свои желания и при этом сохранить такую связь со взрослыми, чтобы они поддерживали его жизненно необходимые потребности. Ребенок одновременно должен стать независимым, осознавая себя отдельным организмом, одновременно оставаясь в сильнейшей, жизненно необходимой ему зависимости!
Хорошо приспособленный к выживанию организм должен четко понимать, чего он хочет и где это взять. Трехлетка уже понимает, что он что-то хочет, но чего именно - пока еще не слишком хорошо понимает, поскольку предыдущие годы "понимать" - была задача подопечных ему взрослых. А если и понимает, зачастую еще не обладает достаточным словарем, чтобы это сказать. Вот почему "мама, мне что-то одиноко, взгрустнулось, собачка на меня косо посмотрела, Валя в детском садике на меня пальцем показывала" часто выливается в "хочу есть, нет, не это хочу, а вот это, нет, я есть уже не хочу, я хочу на качели ну и что, что ночь, аааа! АААААА!!!".
Родителей можно понять. Большинство из нас не помнят, как это быть трехлеткой, когда ты точно понимаешь, чего ты не хочешь, а то, что тебе необходимо пока еще не имеет простого слова, чтобы быть названным. Совсем беда, если трехлетка хорошо говорит. То есть употребляет много слов и грамотно строит предложения. Тогда создается иллюзия, что ребенок понимает, чего хочет. И попытка родителей дать то, что ребенок озвучивает, часто приводит к фиаско. То, что родители принимают за "негативизм" и за "не хочу" на самом деле означает "я очень даже хочу, но не того, что вы предлагаете и даже не того, что я только что сам попросил".
Разные стили воспитания предлагают разные способы выхода из такой ситуации. Авторитарный стиль воспитания подразумевает, что родитель трехлетки, как и весь предыдущий период, продолжает сам понимать, что ребенку необходимо в настоящий момент и что ему предложить. Исходя из собственных представлений о том, что для ребенка хорошо и плохо. Мнение ребенка в этом случае может совпасть с мнением родителей скорее случайно. Если совпадает, родители обходятся без наказания и считают, что это результат их правильной политики по отношению к ребенку. Если не совпадает, родители настаивают на выполнении собственных желаний, либо подавляя, либо игнорируя проявления желаний ребенка, не совпадающих с родительскими. Настаивают, применяя весь спектр подавления проявлений воли, разработанный за века развития цивилизации, от эмоциональной и физической депривации до запугивания или прямого физического наказания. Авторитарный стиль воспитания сообщает трехлетке, что его автономеность и отличие от взрослого - нежелательное явление. Для того, чтобы успешно сосуществовать с миром взрослых людей, ребенок должен отказаться от той части своих желаний, что идет в разрез с желаниями взрослых и ориентироваться только на то, что разрешено "сверху". Авторитарный стиль зачастую используется как единственно возможный в "режимных" заведениях типа детского сада. Главное слово - "нельзя". Основная идея авторитарного воспитания "мы знаем, как надо". Следствие этого - формирование у ребенка убеждения, что он всегда будет ошибаться со своими собственными желаниями, если будет хотеть "за себя".
В легких случаях у взрослого человека последствия такого стиля воспитания будут проявляться только на работе или в любых местах, где есть структура и режим. На работе такой взрослый может быть исполнительным, но безынициативным. А в больнице не попросит медсестру заменить капельницу и вряд ли будет протестовать против принудительной, но необязательной процедуры, не сможет убедить полицейского принять заявление о некрупной краже или мелком правонарушении. При этом остальные сферы жизни могут быть вполне объемными. В тяжелых случаях, если трехлетка имел хороший ресурс энергии для сопротивления, а его воспитатели были исполнены намерения его "сломать", можно получить взрослого со склонностью к затяжным депрессиям, человека с низким уровнем обеспечения потребностей, либо наоборот, как ни странно, тирана, который справляется со своим ощущением тотальной непригодности и ничтожности, обесценивая и унижая других людей. Надо понимать, что основной способ получения знаний о том, "как надо" у детей-дошкольников - это копирование. Немудрено, что копируя авторитарный стиль, они принимают за рабочую модель либо роль объекта, у которого не может быть собственных желаний, либо роль тирана, который низводит окружающих до роли объектов.
Человечество так "наелось" последствий авторитарного стиля воспитания, что при первом же гуманистическом послаблении весы воспитания качнулись в другой стиль - вседозволенности. Его еще называют "попустительский". Истоки этого стиля в представлении о ребенке, как о существе в высшей степени чистом и духовном, который "портится" от воспитания. Поэтому желания ребенка ставятся намного выше желаний родителей. В целом, до достижения ребенком двух-трех лет сама биология и физиология системы "родители-ребенок" поощряет первоочередную заботу о нуждах потомства. Гормоны и обмен веществ ухаживающих взрослых настроены таким образом, чтобы беспокойство ребенка было мощным стимулом для изменения поведения в первую очередь у биологических родителей. Но и приемные родители, да и просто взрослые люди намного активнее включают родительское поведение даже по отношению к чужому ребенку, если у того сохранены младенческие пропорции и младенческое поведение.
Трехлетка уже не вызывает такого же умиления, как большеголовый и большеглазый неуклюжий малыш просто в силу отсутствия дополнительных биологически обусловленных стимулов. Мы ждем от трехлетки большей самостоятельности и автономности. И одновременно эта самостоятельность и автономность нас пугает, поскольку часто связана с громкими звуками и слишком активным поведением. Мы устроены так, что громкие звуки и слишком быстрые движения являются для нас сигналами опасности. Помимо этого у нас еще есть социальные реакции. Родителей, например, принято стыдить, если их дети в общественном месте привлекают к себе повышенное внимание. И ради того, чтобы не стать объектом осуждения, многие родители вынуждены соглашаться на такие требования ребенка, на которые они бы никогда не согласились в теплой семейной атмосфере. Маленькие люди очень хорошо обучаются. И нет никакой злонамеренности или манипулятивности ребенка в том, что он те просьбы, которые родитель не выполняет дома, озвучивает (очень и очень громко) среди большого скопления чужих осуждающих взрослых. Родителям нужно радоваться - ребенок отлично понял, как получить желаемое. Он несколько раз пронаблюдал связь "кричишь на людях - получаешь желаемое" и успешно применяет работающую стратегию. Ребенок - молодец. И даже родителей, которые поддаются двойному давлению - и со стороны ребенка, и со стороны осуждающего окружения, мне легко понять. А вот к осуждающему окружению у меня вопросы есть. Но обычно они остаются без ответа. Потому что тотальное осуждение - это то, в чем выросли эти взрослые, воспитанные в духе авторитарного воспитания. Осуждали их - будут осуждать и они. В ответ на это осуждение может складываться либо подчинение, либо бунт. Можно сказать, что "потакающий" стиль воспитания - это одновременно и бунт против авторитарного воспитания, и подчинение ему, когда родители, воспитанные "тиранами" делают своим собственным тираном своего же ребенка.
Наиболее благоприятным для преодоления кризиса трех лет считается так называемый авторитетный стиль воспитания. С одной стороны, за родителем остается родительская роль. Забота о здоровье и безопасности, обучение социальным навыкам, интеллектуальное развитие остается в компетенции взрослых. Именно они определяют границы и нормы, именно они знакомят ребенка с причинно-следственными связями. Ответственность за ребенка несут родители и только они. В решении важных семейных вопросах инициатива никогда не отдается ребенку. За собственные желания родители отвечают сами. И желание ребенка может учитываться, но никогда не является решающим, если речь идет обо всей семье. С другой стороны, к желаниям ребенка прислушиваются. И если эти желания касаются самого ребенка и родители оценивают их выполнение как разумное и безопасное, эти желания удовлетворяются. А если удовлетворение невозможно, ребенку позволено пережить фрустрацию без стыда. Грубо говоря, ребенку не запрещают плакать или злиться, если его желание невозможно удовлетворить.
Теперь попробую описать это на примерах.
Семья собирается встретить Новый год у бабушки с дедушкой. Называется "мы едем к бабушке". Ребенок на пороге вдруг падает навзничь и начинает рыдать, что он хочет остаться праздновать Новый год дома.
Авторитарный стиль:
- Ты сейчас же вытрешь слезы и мы едем к бабушке. Тебя никто не спрашивает. Как не стыдно орать, такой большой мальчик (такая взрослая девочка). Приедем, мы все расскажем бабушке, как ты себя плохо ведешь. И Дед Мороз таким детям подарки не дарит.
Результат: ребенок вопит, родители ссорятся, пьют валерьянку, прибегают к угрозам или шлепают, выезжают к бабушке, в дороге ребенок засыпает и у бабушки либо вял и заболевает, либо буен все жалеют, что все-таки приехали к бабушке.
Попустительский стиль:
- Ой, мы что, не хотим ехать к бабушке? Ой, а там бабушка пирог испекла твою любимый. И подарки под елочку Дед Мороз там положит. Ты совсем-совсем не хочешь? Ну хорошо, хорошо, никуда не поедем, только не плачь.
Результат: родители поссорились друг с другом, бабушка пьет валерьянку, ребенок, дождавшись подходящего момента, устраивает истерику, что Дед Мороз под елку у бабушки кладет более хорошие подарки и давайте вернем новый год и поедем к бабушке.
Авторитетный стиль:
- Завтра мы поедем к бабушке. Мы поедем на машине (полетим на самолете, поплывем на яхте, пойдем пешком через Гималаи), как в прошлый раз. Что ты возьмешь с собой?
- Сегодня мы едем к бабаушке. Мы позавтракаем, потом почистим зубы, оденемся и ты возьмешь с собой твоего трансформера, показать бабушке.
- Ты молодец - позавтракал, почистил зубы. Давай я помогу тебе одеться и собрать игрушки. Мы уже сейчас выходим. Кстати, надо проверить, можно ли уже лепить снежки на улице?
Результат: ребенок едет к бабушке. Он четко знает, что альтернатив семейному мероприятию нет и в 90% случаев хоть и не демонстрирует яркого желания менять уютный дом на путешествие, но и не сопротивляется. Скорее всего истерики не случится вовсе. А если ребенок будет плакать или злиться, родители его поддержат, пожалеют, разрешат и плакать, и злиться, но все же помогут выйти на улицу и все-таки проверить снег, устроить поудобнее в транспорте любимого мишку или трансформера и возьмут всю ответственность за недовольство ребенка на себя, не перекладывая на ребенка.
При авторитетном стиле ребенок вряд ли услышит "что ты плачешь, как маленький?" или "нашел отчего расстраиваться". Он, скорее, услышит "тебе грустно, жаль, что ты расстроен, но поездку нельзя отменить, хотя мы можем попробовать сделать ее более приятной". Казалось бы, результат такой же, как при авторитарном стиле. Ребенок делает то, что необходимо родителям. Но есть большая разница. В первом случае ребенок получает опыт покорности. А во-втором - смирения. Слова "смирение" и "покорность", как будто, синонимы. Но если вдаваться в семантику, в первом случае ребенок покорен, от слова "покорение", то есть "завоевание". Завоеватели обычно разрушительны. Ребенок получил опыт, разрушающий его веру в то, что его желания могут быть "нормальным". Во взрослом возрасте к своим желаниям человек добирается длинными лабиринтами либо через общепринятые модели (реклама, сми, кумиры), либо долго перебирая, ошибаясь и отвергая прежде, чем найдет то, что ему действительно необходимо. В худшем случае, если его желания всегда невыполнимы и непозволительны, он может решить, что он весь неправильный. И во взрослом возрасте будет тщательно выстраивать "фасадную личность", имеющую крайне мало связи с истинными желаниями, целями и устремлениями.
Слово "смирение" образовано от слова "мир". Смирение - это встреча желания личности с невозможностью достичь желаемого, это заключение перемирия с обстоятельствами, отказа от борьбы ради сохранения сил или достижения другого, более доступного на данном этапе трофея. При этом ни само желание, ни чувства, связанные с тщетностью и отсутствием возможностей, не обесцениваются. Они остаются опытом переживания, обогащая личность, а не разрушая и не обкрадывая ее.
Стилей воспитания намного больше, чем я описала. И связь между способностью переживать отказ и стилем родительского поведения вовсе не такая прямая. Но она существует. Возможно, вспомнив свое детство, вы поймете, как у вас складывается с желаниями, которые не сбылись. И какие решения вы приняли после.
Ребенок в возрасте около трех лет в норме начинает раскрывать весь накопленный потенциал опыта предыдущего существования. Во-первых, он начинает осознавать свою отдельность от ухаживающего взрослого. Вот мама - она отдельно. К ней можно приблизиться, от нее можно отдалиться. Если от нее отвернуться, она не исчезает, а продолжает существовать. Если заснуть и проснуться - она тоже никуда не девается. Очевидно это потому, что она отдельный человек. Вот папа - он не похож на маму, он по-другому пахнет, говорит, взаимодействует. Есть другие взрослые. И есть я. Я другой. Я - не они. Я чем-то похож на них, но я - не они. И это немного страшно. Потому что пункт номер два - ребенок начинает осознавать и сравнивать понятия "далеко-близко", "большой-маленький". И если раньше ребенок был "частью чего-то большого", то теперь он - отдельный. И он маленький. А взрослый - большой. И очень важный момент: с точки зрения ребенка, большой взрослый может делать все, что захочет. И вот ведь беда - оказывается, что желания ребенка и желания взрослого не всегда совпадают! Если раньше малыш не сомневался, что когда он хочет есть, мама, несомненно, как раз в этот момент почему-то хочет его покормить, то теперь выясняется, что когда ребенок хочет в туалет, вовсе не обязательно все домочадцы должны дружно в рядочек расположиться на горшках рядом с ним. Ребенок начинает осознавать, что у него есть собственные желания, отличные от желаний родителей. И это опять пугает. Потому что взрослые на его глазах свои желания озвучивают и осуществляют самостоятельно. А он, ребенок, пока зависит от больших людей, которые располагают возможностями, недоступными маленькому человеку.
Самое яркое приобретение трехлетнего возраста - это речь. С одной стороны, ребенок овладевает инструментом для озвучивания своих желаний. С другой, его эмоциональность и возбудимость пока еще слишком явно превалирует над логикой и возможностями самоподдержки. Если трехлетка чего-то захотел, то он хочет это прямо сейчас. И хочет он этого всем своим существом, что часто выражается в двигательном беспокойстве, высоком голосе, слезах или криках. И вот эти крики и слезы родители (да и педагоги-психологи, что уж там) видят в первую очередь, когда описывают "кризис трех лет". И большинство рекомендаций выглядят скорее как краткий курс выживания с трехлеткой. Это вполне годные рекомендации и вы прочтете их и без меня. Я себе поставила другую задачу. Показать механизм развития личности и факторы взаимодействия со взрослыми, которые во взрослом возрасте приведут либо к импульсивности и деспотизму, либо инициативе и самоподдержке, либо к пассивности и стыду.
Итак, с точки зрения выживания трехлетка уже намного лучше приспособлен к окружающей среде, чем тот сладкий младенец, которым он был раньше. С точки зрения родителей, младенец портится и после двух лет становится куда менее удобным. Вот было бы здорово, если бы он научился говорить, но при этом говорил только то, что от него ожидают. И, научившись ходить, ходил бы только туда, куда ему разрешено. Но нет. Поскольку эволюционно человеку отмерено очень длинное детство, такое, чтобы мозг успел развиться не только для решения рутинных задач, но и приобрел возможности для творчества, ребенок должен решить почти непосильную задачу. Он должен одновременно стать автономным, то есть осознающим свои желания и при этом сохранить такую связь со взрослыми, чтобы они поддерживали его жизненно необходимые потребности. Ребенок одновременно должен стать независимым, осознавая себя отдельным организмом, одновременно оставаясь в сильнейшей, жизненно необходимой ему зависимости!
Хорошо приспособленный к выживанию организм должен четко понимать, чего он хочет и где это взять. Трехлетка уже понимает, что он что-то хочет, но чего именно - пока еще не слишком хорошо понимает, поскольку предыдущие годы "понимать" - была задача подопечных ему взрослых. А если и понимает, зачастую еще не обладает достаточным словарем, чтобы это сказать. Вот почему "мама, мне что-то одиноко, взгрустнулось, собачка на меня косо посмотрела, Валя в детском садике на меня пальцем показывала" часто выливается в "хочу есть, нет, не это хочу, а вот это, нет, я есть уже не хочу, я хочу на качели ну и что, что ночь, аааа! АААААА!!!".
Родителей можно понять. Большинство из нас не помнят, как это быть трехлеткой, когда ты точно понимаешь, чего ты не хочешь, а то, что тебе необходимо пока еще не имеет простого слова, чтобы быть названным. Совсем беда, если трехлетка хорошо говорит. То есть употребляет много слов и грамотно строит предложения. Тогда создается иллюзия, что ребенок понимает, чего хочет. И попытка родителей дать то, что ребенок озвучивает, часто приводит к фиаско. То, что родители принимают за "негативизм" и за "не хочу" на самом деле означает "я очень даже хочу, но не того, что вы предлагаете и даже не того, что я только что сам попросил".
Разные стили воспитания предлагают разные способы выхода из такой ситуации. Авторитарный стиль воспитания подразумевает, что родитель трехлетки, как и весь предыдущий период, продолжает сам понимать, что ребенку необходимо в настоящий момент и что ему предложить. Исходя из собственных представлений о том, что для ребенка хорошо и плохо. Мнение ребенка в этом случае может совпасть с мнением родителей скорее случайно. Если совпадает, родители обходятся без наказания и считают, что это результат их правильной политики по отношению к ребенку. Если не совпадает, родители настаивают на выполнении собственных желаний, либо подавляя, либо игнорируя проявления желаний ребенка, не совпадающих с родительскими. Настаивают, применяя весь спектр подавления проявлений воли, разработанный за века развития цивилизации, от эмоциональной и физической депривации до запугивания или прямого физического наказания. Авторитарный стиль воспитания сообщает трехлетке, что его автономеность и отличие от взрослого - нежелательное явление. Для того, чтобы успешно сосуществовать с миром взрослых людей, ребенок должен отказаться от той части своих желаний, что идет в разрез с желаниями взрослых и ориентироваться только на то, что разрешено "сверху". Авторитарный стиль зачастую используется как единственно возможный в "режимных" заведениях типа детского сада. Главное слово - "нельзя". Основная идея авторитарного воспитания "мы знаем, как надо". Следствие этого - формирование у ребенка убеждения, что он всегда будет ошибаться со своими собственными желаниями, если будет хотеть "за себя".
В легких случаях у взрослого человека последствия такого стиля воспитания будут проявляться только на работе или в любых местах, где есть структура и режим. На работе такой взрослый может быть исполнительным, но безынициативным. А в больнице не попросит медсестру заменить капельницу и вряд ли будет протестовать против принудительной, но необязательной процедуры, не сможет убедить полицейского принять заявление о некрупной краже или мелком правонарушении. При этом остальные сферы жизни могут быть вполне объемными. В тяжелых случаях, если трехлетка имел хороший ресурс энергии для сопротивления, а его воспитатели были исполнены намерения его "сломать", можно получить взрослого со склонностью к затяжным депрессиям, человека с низким уровнем обеспечения потребностей, либо наоборот, как ни странно, тирана, который справляется со своим ощущением тотальной непригодности и ничтожности, обесценивая и унижая других людей. Надо понимать, что основной способ получения знаний о том, "как надо" у детей-дошкольников - это копирование. Немудрено, что копируя авторитарный стиль, они принимают за рабочую модель либо роль объекта, у которого не может быть собственных желаний, либо роль тирана, который низводит окружающих до роли объектов.
Человечество так "наелось" последствий авторитарного стиля воспитания, что при первом же гуманистическом послаблении весы воспитания качнулись в другой стиль - вседозволенности. Его еще называют "попустительский". Истоки этого стиля в представлении о ребенке, как о существе в высшей степени чистом и духовном, который "портится" от воспитания. Поэтому желания ребенка ставятся намного выше желаний родителей. В целом, до достижения ребенком двух-трех лет сама биология и физиология системы "родители-ребенок" поощряет первоочередную заботу о нуждах потомства. Гормоны и обмен веществ ухаживающих взрослых настроены таким образом, чтобы беспокойство ребенка было мощным стимулом для изменения поведения в первую очередь у биологических родителей. Но и приемные родители, да и просто взрослые люди намного активнее включают родительское поведение даже по отношению к чужому ребенку, если у того сохранены младенческие пропорции и младенческое поведение.
Трехлетка уже не вызывает такого же умиления, как большеголовый и большеглазый неуклюжий малыш просто в силу отсутствия дополнительных биологически обусловленных стимулов. Мы ждем от трехлетки большей самостоятельности и автономности. И одновременно эта самостоятельность и автономность нас пугает, поскольку часто связана с громкими звуками и слишком активным поведением. Мы устроены так, что громкие звуки и слишком быстрые движения являются для нас сигналами опасности. Помимо этого у нас еще есть социальные реакции. Родителей, например, принято стыдить, если их дети в общественном месте привлекают к себе повышенное внимание. И ради того, чтобы не стать объектом осуждения, многие родители вынуждены соглашаться на такие требования ребенка, на которые они бы никогда не согласились в теплой семейной атмосфере. Маленькие люди очень хорошо обучаются. И нет никакой злонамеренности или манипулятивности ребенка в том, что он те просьбы, которые родитель не выполняет дома, озвучивает (очень и очень громко) среди большого скопления чужих осуждающих взрослых. Родителям нужно радоваться - ребенок отлично понял, как получить желаемое. Он несколько раз пронаблюдал связь "кричишь на людях - получаешь желаемое" и успешно применяет работающую стратегию. Ребенок - молодец. И даже родителей, которые поддаются двойному давлению - и со стороны ребенка, и со стороны осуждающего окружения, мне легко понять. А вот к осуждающему окружению у меня вопросы есть. Но обычно они остаются без ответа. Потому что тотальное осуждение - это то, в чем выросли эти взрослые, воспитанные в духе авторитарного воспитания. Осуждали их - будут осуждать и они. В ответ на это осуждение может складываться либо подчинение, либо бунт. Можно сказать, что "потакающий" стиль воспитания - это одновременно и бунт против авторитарного воспитания, и подчинение ему, когда родители, воспитанные "тиранами" делают своим собственным тираном своего же ребенка.
Наиболее благоприятным для преодоления кризиса трех лет считается так называемый авторитетный стиль воспитания. С одной стороны, за родителем остается родительская роль. Забота о здоровье и безопасности, обучение социальным навыкам, интеллектуальное развитие остается в компетенции взрослых. Именно они определяют границы и нормы, именно они знакомят ребенка с причинно-следственными связями. Ответственность за ребенка несут родители и только они. В решении важных семейных вопросах инициатива никогда не отдается ребенку. За собственные желания родители отвечают сами. И желание ребенка может учитываться, но никогда не является решающим, если речь идет обо всей семье. С другой стороны, к желаниям ребенка прислушиваются. И если эти желания касаются самого ребенка и родители оценивают их выполнение как разумное и безопасное, эти желания удовлетворяются. А если удовлетворение невозможно, ребенку позволено пережить фрустрацию без стыда. Грубо говоря, ребенку не запрещают плакать или злиться, если его желание невозможно удовлетворить.
Теперь попробую описать это на примерах.
Семья собирается встретить Новый год у бабушки с дедушкой. Называется "мы едем к бабушке". Ребенок на пороге вдруг падает навзничь и начинает рыдать, что он хочет остаться праздновать Новый год дома.
Авторитарный стиль:
- Ты сейчас же вытрешь слезы и мы едем к бабушке. Тебя никто не спрашивает. Как не стыдно орать, такой большой мальчик (такая взрослая девочка). Приедем, мы все расскажем бабушке, как ты себя плохо ведешь. И Дед Мороз таким детям подарки не дарит.
Результат: ребенок вопит, родители ссорятся, пьют валерьянку, прибегают к угрозам или шлепают, выезжают к бабушке, в дороге ребенок засыпает и у бабушки либо вял и заболевает, либо буен все жалеют, что все-таки приехали к бабушке.
Попустительский стиль:
- Ой, мы что, не хотим ехать к бабушке? Ой, а там бабушка пирог испекла твою любимый. И подарки под елочку Дед Мороз там положит. Ты совсем-совсем не хочешь? Ну хорошо, хорошо, никуда не поедем, только не плачь.
Результат: родители поссорились друг с другом, бабушка пьет валерьянку, ребенок, дождавшись подходящего момента, устраивает истерику, что Дед Мороз под елку у бабушки кладет более хорошие подарки и давайте вернем новый год и поедем к бабушке.
Авторитетный стиль:
- Завтра мы поедем к бабушке. Мы поедем на машине (полетим на самолете, поплывем на яхте, пойдем пешком через Гималаи), как в прошлый раз. Что ты возьмешь с собой?
- Сегодня мы едем к бабаушке. Мы позавтракаем, потом почистим зубы, оденемся и ты возьмешь с собой твоего трансформера, показать бабушке.
- Ты молодец - позавтракал, почистил зубы. Давай я помогу тебе одеться и собрать игрушки. Мы уже сейчас выходим. Кстати, надо проверить, можно ли уже лепить снежки на улице?
Результат: ребенок едет к бабушке. Он четко знает, что альтернатив семейному мероприятию нет и в 90% случаев хоть и не демонстрирует яркого желания менять уютный дом на путешествие, но и не сопротивляется. Скорее всего истерики не случится вовсе. А если ребенок будет плакать или злиться, родители его поддержат, пожалеют, разрешат и плакать, и злиться, но все же помогут выйти на улицу и все-таки проверить снег, устроить поудобнее в транспорте любимого мишку или трансформера и возьмут всю ответственность за недовольство ребенка на себя, не перекладывая на ребенка.
При авторитетном стиле ребенок вряд ли услышит "что ты плачешь, как маленький?" или "нашел отчего расстраиваться". Он, скорее, услышит "тебе грустно, жаль, что ты расстроен, но поездку нельзя отменить, хотя мы можем попробовать сделать ее более приятной". Казалось бы, результат такой же, как при авторитарном стиле. Ребенок делает то, что необходимо родителям. Но есть большая разница. В первом случае ребенок получает опыт покорности. А во-втором - смирения. Слова "смирение" и "покорность", как будто, синонимы. Но если вдаваться в семантику, в первом случае ребенок покорен, от слова "покорение", то есть "завоевание". Завоеватели обычно разрушительны. Ребенок получил опыт, разрушающий его веру в то, что его желания могут быть "нормальным". Во взрослом возрасте к своим желаниям человек добирается длинными лабиринтами либо через общепринятые модели (реклама, сми, кумиры), либо долго перебирая, ошибаясь и отвергая прежде, чем найдет то, что ему действительно необходимо. В худшем случае, если его желания всегда невыполнимы и непозволительны, он может решить, что он весь неправильный. И во взрослом возрасте будет тщательно выстраивать "фасадную личность", имеющую крайне мало связи с истинными желаниями, целями и устремлениями.
Слово "смирение" образовано от слова "мир". Смирение - это встреча желания личности с невозможностью достичь желаемого, это заключение перемирия с обстоятельствами, отказа от борьбы ради сохранения сил или достижения другого, более доступного на данном этапе трофея. При этом ни само желание, ни чувства, связанные с тщетностью и отсутствием возможностей, не обесцениваются. Они остаются опытом переживания, обогащая личность, а не разрушая и не обкрадывая ее.
Стилей воспитания намного больше, чем я описала. И связь между способностью переживать отказ и стилем родительского поведения вовсе не такая прямая. Но она существует. Возможно, вспомнив свое детство, вы поймете, как у вас складывается с желаниями, которые не сбылись. И какие решения вы приняли после.
No comments:
Post a Comment